Сова и хлеб - Ирина Нечаева

– Полагаю, теперь самое время навестить Бёрча.

– Рамзи! – взвыл я. – Рождество! Это просто-напросто неприлично.

– Неприлично, Картрайт, отягощать известного ученого своими проблемами. И уж конечно, как можно скорее избавить его от твоей бессмысленной птички будет более чем прилично. Вы договаривались о встрече после Рождества – кто посмеет сказать, что оно еще не наступило?

Я решительно не понимал, чем вызвана его настойчивость – может быть, он задумал очередную шутку самого дурного вкуса? Хотя это маловероятно, слишком с большим пиететом он всегда относился к египетской цивилизации, шутить над куратором египтологии Британского музея ему не пришло бы в голову. Да, наверное дело было именно в желании побеседовать с этим человеком.

В результате мы, прихватив бутылку хорошего портвейна, выбрались из дома и зашагали в сторону Кэвершем-роуд.

Безлюдный, засыпанный почти нетронутым снегом Лондон походил на рождественскую открытку значительно сильнее, чем раньше, когда толпы превращали снег под ногами в бурую грязь; ну а на жирную сажу, исправно оседавшую на все вокруг, я, как и все остальные лондонцы, давно приучился не обращать внимания, чего никак нельзя было сказать о Рамзи, который постоянно морщил нос и старался ступать на мостовую очень избирательно, чтобы не задеть какие-нибудь отбросы.

– На кораблях Ее Величества, видать, значительно чище? – поддел я его.

– О да, – с чувством ответил он. – Ты не представляешь, насколько. А уж на востоке и вовсе знают толк в чистоте, не то что у нас.

У меня о востоке сложилось прямо обратное впечатление, о чем я не преминул сообщить, но Рамзи тут же засыпал меня информацией о древневосточной медицине, о турецких банях, о разнообразных косметических притираниях, о положениях мусульманского права, посвященных гигиене… Когда он перешел на Библию, я даже слегка возмутился, но тут мы как раз дошли до Кэвершем-роуд.

На двери мистера Бёрча висел видный издалека венок – большой, пышный, разве что слишком темный для рождественского. Подойдя чуть ближе, я различил черные перья наверху и… и креповую ленту, свисавшую снизу. Рамзи со свистом выдохнул сквозь зубы и резко ускорил шаг.

В черных перьях прятался маленький оскаленный череп.

Слова, вырвавшиеся у Рамзи, несколькими годами ранее явно привели бы к его исключению из колледжа. Что там, я думаю, он при своих матросах таких выражений не допускал. Но вынужден признаться, что я подумал приблизительно то же самое.

– А я тебе говорил, – мрачно сказал он, чуть успокоившись.

– Что ты мне говорил?

– Что надо было зайти к Бёрчу намного раньше. И вообще, почему ты не пошел сразу ко мне с этой фигуркой?

– Ну знаешь ли! – упрек его был настолько возмутительно нелеп, что я не нашелся с ответом.

– Зайдем, – бросил он, – больше ничего не остается.

Дверь открыла умеренно заплаканная служанка, присевшая в неуклюжем реверансе.

– Прошу прощения, – мягко сказал я, – мы с мистером Бёрчем договаривались о встрече несколько недель назад… Но я вижу, что у вас в доме произошло трагическое событие…

– Мистер Бёрч скончался на Рождество, – она всхлипнула, но как-то неумело.

– В таком случае, можем ли мы поговорить с его супругой? – вмешался Рамзи.

Честно говоря, я и понятия не имел, что Бёрч был женат, хотя предположение выглядело вполне логичным.

– Миссис Бёрч нету дома… Но я могу доложить о вас мистеру Уолтеру.

– Мистеру Уолтеру?

– Мистер Уолтер де Грей Бёрч, сын хозяина.

– Проводите, – кивнул Рамзи.

Уолтеру Бёрчу было на вид лет сорок, выглядел он не слишком приятно – возможно, свою роль сыграли горе и бессонные ночи – и встретил нас более чем сухо. Сидя в удобном кресле, он даже не потрудился встать.

– Добрый день, джентльмены, – кивнул он, – чем могу служить?

– Позвольте принести вам искренние соболезнования… – должен же хоть кто-то в этой комнате соблюдать светские приличия! Не от Рамзи же этого ждать, который хищно подобрался и во все глаза разглядывает египетские диковины, в изобилии представленные в гостиной.

– Благодарю.

Продолжать разговор он явно не собирался, и я мужественно сделал еще одну попытку.

– От чего скончался ваш отец? Мы виделись совсем недавно, и он казался абсолютно здоровым.

– У… удар, – Бёрч почему-то запнулся, а Рамзи вдруг ткнул меня локтем в бок. Что я должен был заметить?

– Я правильно понимаю, джентльмены, что вы вели какие-то дела с моим отцом? – поторопил Бёрч, не выказывающий никакого желания беседовать.

– Несколько недель назад, – я просто вынужден был перейти к делу, хотя мне было искренне жаль старика. За очень короткий период нашего знакомства он произвел на меня самое приятное впечатление, за исключением одного незначительного эпизода. – Несколько недель назад я передал вашему отцу весьма ценную («Гхм!» – довольно громко сказал Рамзи) египетскую статуэтку с целью ее точной атрибуции и датировки. Если желаете, у меня есть расписка, – я вытащил слегка помявшуюся бумажку. – Мне бы хотелось забрать статуэтку обратно, раз уж я не сумел получить консультации.

Простой вопрос почему-то очень смутил мистера Бёрча.

– Разумеется, я приложу все усилия, мистер… – он бросил взгляд на мою визитную карточку, – мистер Картрайт. Но проблема в том, что вещи и документы моего отца оказались в очень большом беспорядке.

Я хорошо помнил рабочий кабинет Сэмюэла Бёрча, его спартанское убранство и аккуратно разложенные и расставленные книги и документы. Каким образом там возник беспорядок? Уж не сошел ли старик с ума перед смертью? Тоже непохоже, я ведь видел его совсем недавно, и он совершенно точно пребывал в здравом уме.

– Мистер Бёрч, вы совершенно в этом уверены? – осторожно спросил я. – Ваш отец не производил впечатления человека, способного оставить что-то в беспорядке.

Бёрч долго молчал, а потом поднялся из кресла и распахнул перед нами дверь отцовского кабинета.

– Смотрите сами, джентльмены.

Разгром, учиненный в некогда аккуратном кабинете, не поддавался описанию. Такого стоило бы ждать, наверное, от самого безнадежного из всех пациентов Бедлама, но никак не от тихого ученого. Ящики стола и шкафов были выломаны, дверцы распахнуты, многие книги лежали на полу кверху переплетами, обивку кресла вспороли, а записи Бёрча были разобраны по листу и рассыпаны по полу.

– Вы, разумеется, можете поискать здесь свою статуэтку, – Бёрча совершенно не обрадовал произведенный эффект. – Или обратиться в музей – возможно, отец хранил ее там. Но сам я за это вряд ли возьмусь, по крайней мере сейчас. Вы ведь понимаете, что горничной такую уборку не доверить.

– Мистер Бёрч, вы по-прежнему утверждаете, что ваш отец скончался от удара? – мягко поинтересовался до того молчавший Рамзи.

– Если вам угодно знать, то нет, – сухо ответил Бёрч.

– А от чего же? – не уступал Рамзи.

– Его убили. Очевидно, с целью ограбления. Джентльмены, надеюсь, вы понимаете, что я не хотел бы предавать эту историю огласке…

– Разумеется, – рассеянно сказал Рамзи. – Вы позволите все-таки посмотреть, нет ли здесь нашей статуэтки?

«Нашей»?

– Ты ее даже не видел никогда!

– Я прекрасно знаю, о чем идет речь, Картрайт, – сквозь зубы сказал Рамзи. – Буду тебе очень благодарен, если ты мне поможешь. Вы позволите? – бросил он через плечо.

– Да, конечно… Если вещица так дорога вам.

Бёрч-младший прислонился к стене, явно собираясь наблюдать за нашими поисками. Вряд ли он полагал, что мы можем забрать что-то, нам не принадлежащее. Скорее его очень интересовала вещь, из-за которой мы вели себя не самым подобающим образом.

Мне почему-то показалось, что Рамзи не был новичком в проведении обысков. Хотя мало ли, что ему приходилось делать на флоте и особенно в колониях – как известно, джентльмен к западу от Суэца не отвечает за то, что делает джентльмен к востоку от Суэца. Так или иначе, кабинет он осмотрел быстро и четко, не сделав ни одного лишнего движения. И, разумеется, мы с ним ровным счетом ничего не нашли, за вычетом пары-тройки египетских вещиц и какой-то рукописи на папирусе – Рамзи на мгновение прищурился на нее, как будто знал египетский язык, но почти сразу отложил хрупкий бурый лист в сторону.

– Прошу прощения за беспокойство, – сказал он наконец. – Здесь этой вещи явно нет. Ваш отец мог держать ее где-то еще в доме?

– Где – под подушкой? – ехидно спросил Бёрч. – Нет, это совершенно исключено.

Я совершенно уверился в своем подозрении, что смерть отца совершенно не огорчила Бёрча. Возможно, дело было в большом наследстве?

– Благодарю. Полагаю, нам лучше обратиться в отдел египтологии музея. Еще раз извините за вторжение. – Рамзи говорил короткими фразами, делая паузу после каждой из них, как будто с трудом подбирая слова для следующей.